Skinheads: от reggae до nazi

kopeekka
12.6.2023
10 min käytetty lukemiseen

Päivitetty: 26.5.2024

Skinhead a message to you: Wear your boots But don’t kick nobody Music is sweet Come and join the beat Music is nice It makes you feel all right. Desmond Riley с «Skinhead, a Message to You»

Итак, мы говорим о молодежной неформальной среде или субкультуре. Если мы попытаемся разложить это понятие на латинские составляющие, то получим примерно следующее: «sub» – «под» и «cultura» – культура, дословно будут обозначать «подкультура» т.е. то, что находится в рамках главенствующей культуры, но имеет свойство подсистемы или подсообщества, в котором формируются и используются специфические знаки и символы, отличающиеся от тех, что используются в доминирующей культуре.

При этом некоторые субкультуры могут обладать контркультурными тенденциями, т. е. резко отрицающими ценности доминирующей культуры и претендующими на ее место. Так, например, одним из примеров контркультурного сообщества можно назвать христианские секты, находившиеся в оппозиции к официальной «языческой» культуре Древнего Рима, но обладающей достаточной силой и строгостью внутри, чтобы не только самосохраниться, но занять место официальной культуры во многих странах мира.

Знаки, в отдельной субкультуре, могут обозначать различные нормы, идеологии, образ жизни и внешний вид, интересы или язык сообщества, использующийся в качестве выражения определенных идентификационных, социальных или культурных ценностей отдельного молодежного неформального сообщества. Часто основными носителем субкультур является молодежная среда, так как зачастую подростки в отличии от взрослых находятся в поисках своего места в жизни и принимают нигилистическую по отношению к отцам позицию. Так молодежь объединяясь в отдельные нишевые кружки, которые способствуют их социализации и поиску идентичности. По мере закономерности смены поколений, меняются или перерождаются и субкультуры, на смену которым приходят другие.

"Моды"

На волне зародившейся в США культуры рок-н-рола 50-х годов, в 60-х улицы Британии заполонили возникшие на той же музыкальной волне «моды», которые также захотели слушать современную музыку.

По причине послевоенных экономических проблем стране требовались рабочие и служащие, поэтому многие подростки были вынуждены отправиться на работу машинистами или офисными служащими. На заработанные деньги молодые люди вкладывались в свой внешний вид и тратились на развлечения. Также представителей модов можно было узнать по мотороллерам, скутерам, так как быть модом означало иметь все самое новое и необычное. В целом, появление доходов у относительно молодых людей стало характерной чертой формирования молодежных субкультур (в их современном понимании) уже после окончания Второй Мировой войны.

"Хард-моды" или "первая волна" скинхед-движения

К 1968 году движение модов угасло и стало перерождаться в «хард-модс» (hard-mods) или «скинхедс», которые стали результатом взаимодействия новой музыкальной, модной, социальной и экономической сфер.

Тогда как в американской контркультуре 70-х участники представляли средний класс интеллигенции, обладающие доступом к образованию и информации, скинхеды «первой волны» относились к рабочему классу и выступали против буржуазной культуры и контркультуры 60-х (в большей степени хиппи, так как их считали пассивными «состоятельными бездельниками» - АИ).

Вообще skinhead в переводе «бритоголовый» обозначало скорее уничижительное прозвище, потому что являлось знаком нечистоплотности и вероятным наличием вшей полученных на работе. Сами члены группировок не считали обязательным брить голову наголо, а оставляли пару сантиметров от корней. Ко всему прочему молодёжь называла себя street kids (дети улиц), peanuts (дробители орехов) или spykids (охотники).

Также 1968 год в истории Европы ознаменовался массовыми молодежными бунтами и восстаниями, возникающими в самых разных точках мира на волне отстаивания свободы слова, мира, нонконформизма и прав человека. Это привело к медленному склонению членов групп к правым или левым идеологиям. Переход к политизированности субкультуры привел к конфликтам и стычкам на улицах, в том числе по причинам расистских взглядов правых скинхедов. Участие в драках вынуждало выработку нового и более практичного внешнего вида (джинсы или холщевые штаны, тяжелые ботинки со стальным носом, куртка лётного кроя скользящей ткани, подтяжки), который все дальше уводил от изысканности своих предшественников: «модов».

С заходом солнца скинхеды одевались во все то лучшее, что находили в своих гардеробах (часто недорогой английский костюм с теми же крепкими ботинками и подтяжками; поверх пальто, а иногда шляпа) и шли на танцевальные площадки, где слушали прогрессивную музыку в стиле "ска", "ямайского блюза", "рок-стеди" и "регги".

Для большинства представителей сообщества первой волны ксенофобские и расистские взгляды вовсе не имели места быть. 1960–1970 было временем массовой миграции с территорий бывших британских колоний Карибского бассейна, включая Ямайку. Многие мигранты имели британский паспорт и переезжали на заработки в Англию, чтобы работать над послевоенными восстановлениями предприятий и городов. Таким образом приезжие привозили свою музыку, и знакомили местных с актуальной культурой Вест-Индии. Так была привезена ямайская субкультура "рудибойз" (eng. rudeboy)

По мимо социально-политических причин увядания «первой волны», считается и коммерциализация движения. Так как одним из важнейших факторов объединения людей вокруг субкультуры является музыкальный стиль, считается, что к концу 70-х музыка скинхедов стала меняться в худшую сторону. Заботы продюсеров сделать «регги» музыкой для массового потребителя, привели к упрощению прежнего звучания, поэтому, оставшись таким образом ни с чем, скин-движение стало объектом для вербовки ультраправыми политиками.

"Вторая волна"

Вторая волна, часто причисляемая к 1979 году, не имела ничего общего с предшествующим поколением, кроме внешнего облика.

ree — Фото: Danuta Danielsson in 1985 (@skinheadhistory)

Во многом проблемы в обществе способствовали разделению скинхед-движения. Это было временем кризиса «Холодной войны», закрытия предприятий, падения общего уровня жизни и очевидного обнищания народа. Промежуток с 1979–1990 был также периодом политических и социальных программ премьер-министра и консерватора Маргарет Тетчер, резкая политика и реформы которой создали экономическую нестабильность, затяжную безработицу и усиление социальных неравенств среди молодежи и рабочих классов. (PS! несмотря на будущий постепенный рост и стабилизацию в экономике). Под большой удар попал и рабочий класс.

Недовольства нашли отражения в еще более озлобленном и реакционном творчестве. Распространение панк-рока, и без того пугающего простых британских граждан, породило появление нового стиля в музыке, прозванного «Oi!», звучание которого стало более интенсивным и грубым. Новый стиль стрит-панка (streetpunk) вызывал отторжение у СМИ и комментировался соответствующе.

Экономические проблемы стали одной из причин разделения и медленной политизации членов группировок: кто-то придерживался правых идеологий, обвиняя мигрантов в отсутствии работы, а не правительство, кто-то левых, защищавших традицию субкультуры, а также своих соратников от нарастающего расизма.

К концу 70-х неофашистские организации («Национальный фронт» или английские неофашисты, «Британская национал-социалистическая партия») воспользовались негодованиями приверженцев правой идеологии и очень быстро проникли в движение. Члены партий предполагали, что молодые люди станут хорошим способом привлечения новых членов в организации, а значит это повысит репутацию и их имидж. Нужно сказать, что этот факт стал большим ударом по традиционной субкультуре, так как теперь в каждом скинхеде общество видело расиста и хулигана – эта повестка поддерживалась медийной и правительственной средой.

"Гражданская война" или "третья волна"

Во многом «третья волна», именуемая периодом 89-го, и активная с середины 1990-х, принимает обороты «гражданской войны» внутри субкультуры, т. е. с противостоянием классических (левых: редскинс или красные скинхеды) и нетрадиционных (правых: наци-скинс) скинхедов.

Среди левого движения появилось две большие организации, такие как RUSH и SHARP. «RUSH» (Red and Anarchist Skinheads) — это крупнейшее движение красных скинхед-анархистов, выступающих не только против расизма, но сексизма и гомофобии. (Существует также отдельная организация GSM (Gay Skinhead Movement).

«SHARP»-скинхеды (SkinHeads Against Racial Prejudice) также разделяли идеологию противостоящую расовым предрассудкам и в своем составе имели национальные и сексменьшинства, но в отличии от RUSH, члены групп отказывались от леворадикальных идей в борьбе с наци-скинами и придерживались антифашизма и антирасизма. Среди организаций также были и полностью апполитичные представители и группы.

«Наци-скинам» или «бонхедам» удалось быстро распространяться, в особенности в Германии после падения Берлинской стены. Безработица и экономический кризис способствовали не только утраиванию роста численности приверженцев, но и быстрому распространению на соседние страны: в Польше, Чехии, Хорватии, Словении и Болгарии. Большой рост «наци-скинс» получил в Чехии и Хорватии, где жертвами погромов и насилия стали цыгане.

«Бонхеды» VS «антифашисты» в России

Тот, кто помнит Россию начала 2000-х, тот не забудет дикий всплеск массовых и кровопролитных потасовок на улицах и подворотнях Петербурга, Москвы и многих городов провинции. Этому феномену было дано название «Фа-Антифа воины» - противостояние неофашистских (правых) и антифашистских (левых) группировок, принимавших самые разные формы.

Характерно, что в Россию скин-движение пришло в период с начала 1990-х годов и именно националистическое ответвление начало развиваться первичнее и быстрее, чем левое или традиционное 69-го, которое получило распространение лишь в узких кругах. Повышенная политизация была спровоцирована работой ультраправых партий в скин- и молодежной среде, что широко транслировалось также и в СМИ.

Многие группировки рождались на месте небольших дворовых компаний, из которых позже возникали небольшие расистски настроенные скин-группы, жесткая дисциплина и структурированность которых, могла превращать микросообщество в небольшие утраправые организации – вплоть до создания собственных печатных самиздат изданий («Д.О.Н» – ориентирован на мужчин, «Валькирия» - на женщин).

До 1994 года в столичных городах было около десятка скинхедов, которые были скорее подражателями западной моде, но не считали себя идейными, однако пример Путча 1993 года показал многим подросткам и молодым людям урок допустимости общественного насилия. Таким образом произошел резкий скачек не только по численности группировок, но и количеству распространения в провинциальные города России.

Нужно заметить, что для некоторых регионов страны, как например Перми, Кирова или Ростова-на-Дону, характерно слияние криминализированных подростковых групп со скин-движением, однако не имеющим ничего общего с ним, так как отсутствуют какие-либо признаки принадлежности к субкультуре. По словам некоторых исследователей – это представляется редким явлением, так как до этого мигрирующие с запада субкультуры отвергались и воспринимались криминальной средой как «мещанский идеологический противник».

Как реакция на распространение ультраправых и националистических идей в скинхед-субкультуре в скором времени появились левые организации и группы – антифашисты и шарпы, задачами которых было сдерживание правых. Внутри группировок пропагандировалось равенство, социальная справедливость и солидарность:

Т: Правые появились в конце 90-х, и быстро набрали популярность на фоне расистских/анти-кавказских настроений. Здесь может быть много факторов: общий кризис левого движения, крушение совка, тренд на антикоммунизм. Потом проигранная по факту война в Чечне, гос. пропаганда на эту тему: пресловутая фраза "лицо кавказской национальности". К: Итак, как я тебя представлю? Т: Давай «Трактор из Сибири». У меня был такой ник в наших интернет-кругах. К: Расскажи немного о том, что помнишь из того времени. Как ты узнал о скинах и когда попал в группу? Т: Попал в антифа движение из панк-рока примерно в 2007 году. В то время в нашем городе появился более-менее адекватный интернет, и мы узнали о первых группах. Из текстов мы поняли, что нацизм — это плохо и с ним нужно и можно бороться. Не бояться давать отпор. В моём городе наци-скинхеды (боны) были в виде двух относительно многочисленных (несколько десятков человек в каждой) группировок. Одна из них занималась, в том числе, убийствами и нападениями. Вторая двигалась по фанатской теме, шизила за местный ФК. Они нам, разумеется, сразу не понравились, и мы их считали идейными оппонентами. К: А кем те люди были в обычной жизни: те из наци, кого вы встречали днем? Т: Самые разные: от радикальных гопников до людей с претензией на образование (хотя, по сути, дураков). Кое-кто приходил из религии (православие). Каких-то очень образованных среди них ни разу не встречал, в общем это просто идея насилия, приключений, моды и противостояние совку. К: Много вас было в компании? Т: Это все очень зависит от города, но активных всегда мало. Обычно люди делились на аффинити группы друзей по 3–7 человек, но для каких-то больших дел могли объединяться в более крупные команды (мобы). Идеальный моб – 4–5 близких друзей. Ты каждого из них знаешь, уверен в них и все вы помещаетесь в машину. К: А дела в чем заключались? Т: Глобально, лично я, видел 2 цели: переключить их внимание с мигрантов на нас и как можно более жестоко с ними обойтись, чтобы они боялись/отписались/ушли. К: Это работало? Т: Первый пункт точно да. Если нам с друзьями удалось хотя бы одного мигранта спасти (за счёт того, что его не убили нацисты, гоняясь за нами), то уже всё не зря. Под конец убийства мигрантов сильно снизились. По второму пункту – спорно, но в целом, скорее нет, потому что идеи можно убить только другими идеями, а не оружием. К: А сильно снизилась, потому что вы давали отпор или потому что милиция скручивать стала в какой-то момент, причем ведь всех: и правых и левых? Т: Думаю, что по всем пунктам одновременно: и репрессии, и антифа, и мода в какой-то момент ушли, и Чечня забылась. Но это уже год 2015. Пик был примерно 2005–2009. Т: Ещё, я думаю, что важно сделать такую заметку: антифа не стремились кого-либо убить. Это было полностью недопустимо для нас. В то время, как нацисты убивали много и часто: мигрантов и антифа. В этом очень большое различие. К: Слушай, но по поводу этой поправки может и прилететь сейчас ссылок даже из Википедии: сколько случаев смертей было. Т: Мне не известен ни один случай. Ни неумышленного, ни тем более умышленного убийства. В России во всяком случае. И я совершенно точно могу сказать, что мы такие варианты вообще не рассматривали, даже в отношении первых лиц наци движения России.* К: Тогда давай зафиксируем позицию еще раз. Главной целью, тогда, были провокации и припугивание? Т: Я бы сказал, что цели у всех были свои, так как не было единой структуры. Кто-то был субкультурщиком, и был против того, что наци ходят на концерты. Кто-то просто любил насилие, кто-то боролся идейно (анархисты/левые). Большинство знакомых мне людей стали анархистами. Но в основном, глобальная цель была одна: чтобы их (националистически настроенных группирововк - АИ) не было в открытом городском пространстве. Чтобы они не проводили мероприятий, не набирали к себе людей, не организовались в самостоятельную политическую силу и тд. К: Как думаешь, какие плоды то время оставило после себя? Т: Многие антифа сейчас правозащитники и антивоенные активисты, кто-то уехал, кто-то на очень долго посажен, а многие боны на войне сейчас за обе стороны. Например, нынешнее РДК (Русский добровольческий корпус - АИ), которое воюет в Белгороде – это те самые малолетние наци в прошлом. К: Какое впечатление осталось от того времени? Т: Это было лучшее время: молодость, опасность. Жалею о некоторых отдельных эпизодах, но в целом все было круто. Единственное, что могу сказать – насилие влияет на психику очень сильно. У многих людей проблемы от этого возникают, кто-то до наркологички дошел, кто-то спивался. Я сам за нож хватался чуть что. К: Как думаешь, микси у нас так и не остались ребята с регги, миром, лУбовью и жвачкой? Время было не такое или почва другая? Т: Да я думаю, что у нас это не прижилось, потому что это не наша культура. Наша культура - насилие, всё что связано с тюрьмой и полный беспредел государства, поэтому вот какие-то такие вещи у нас и процветают… Скинхеды тоже были футбольные хулиганы и гопники, кстати гомофобия, а рэгги это откуда-то с солнечных берегов, из той размеренной жизни. Счастливой. К: Странное чувство у меня остается к концу всего этого чтива, знаешь, потому что, с одной стороны, это были обычные ребята, которым просто нужна была работа, а политической прослойке (со всеми оговорками) было все равно – у них война во всю. А есть-то людям что-то надо, денег нет, перспектив тоже ноль - страшно, народ бунтует. И, по сути ведь, вот такая реакционная молодёжь - это продукт своей же системы вкупе со СМИ, которые поддерживали травлю и искали виновных. С другой, эта молодежь по-настоящему жестокие люди, для которых человека порезать, как зубы с утра почистить, знаешь. Т: Это любой сможет сделать, если привыкнет, но так и будет двигаться. Посмотри на государство – есть люди с оружием и властью, они управляют остальными – без оружия и власти. К: Звучит это все грустно. И временно, если Маск действительно нас всех не отправит на другую планету! Которую мы тоже, разумеется, разтарабаним… Выходит вот что такое человек - разменивайтесь планет, как носовых платочков. Т: История учит нас, что «Никто не даст нам избавления: Ни Бог, [ни Маск] и не герой. Добьёмся мы освобождения: Своею собственной рукой»…)) К: Но герои всегда мертвые Т: Или в тюрьме…

* Согластно новостным данным были зафиксировано несколько случаев убийств или убийств по неосторожности, пренадлежащие активистам антифашиских групп, однако их было меньше, чем числилось на счету наци-скинов. Тем не менее редакция газеты заостряет свое внимание на том, что насилие в любом проявлении, пораждает только новое насилие; соушки гайз, "Make Love, Not War"...

Автор статьи: Адриана Иванова при участии гостя без имени

Фото: @skinheadhistory